Тоска по Адаму.
«Народ освобожден, но счастлив ли народ?!» — вос­кликнул некогда великий демократ, хотя и не разночи­нец, бренча на своей мужественной лире.
Нынешние разночинные и просто чиновные демокра­ты поют иные песни, похрустывая косточкой, обронен­ной с барского стола.
И, конечно же, извечные российские вопросы «кто виноват» и «что делать» нержавеющим дамокловым ме­чом все еще нависают над нашими поднаторевшими, но все еще незрелыми умами.
А действительно, кто виноват? И — что делать?
Мне бы с вальяжной важностью, утонув в роскошном кресле, по-фрейдовски неторопливо углубляться в таин­ственные души вежливых посетителей, но Ее Величество Жизнь вносит свои коррективы, далеко не всегда спра­шивая согласия у своих подданных. Кресло пришлось отодвинуть и пересесть на стул, потому что последний предоставляет больше возможностей для быстрого реаги­рования, необходимость которого возникла как следствие притока новых посетителей, чья душевная смута полно­стью поглотила в себе смуту социальную.
Количество жалоб «просто на жизнь» почти сравни­вается с количеством жалоб на «несчастную любовь». И когда все внимательнее и внимательнее вслушиваешь­ся в эти надрывные исповеди, перестаешь уже искать чью-либо вину и начинаешь искренне прозревать смысл выражения, говорящего не о вине кого-то, но о беде его. Да врач и не может, не то чтобы не имеет права по каким-либо моральным соображениям, а именно не мо­жет в силу элементарной логики выносить вердикты.
Действительно, если я подхватил простуду, кто в этом виноват — вирус или мой организм? И если я вме­сто того, чтобы своевременно взяться за лечение, начну загружать свою голову подобными мудрствованиями, то наверняка рискую получить осложнения, а может, и того хуже.
Но не этим ли самым занимается наше коллективное сознание, перетасовывая в одной куче идолов и козлов отпущения? А они на самом деле в одной куче. Ведь в нашем отечестве идолы — это завтрашние козлы отпу­щения, а сегодняшние козлы отпущения — вчерашние идолы, и жгучие глаголы перемешиваются с натужным блеяньем.
Однажды, проводя свою очередную беседу, я спросил ее участников:
«А что явилось причиной кризиса, случившегося в стране?»
Ответы по форме различались:
«Устаревшее правительство.
Бездумная Дума.
Бездарное руководство».
Проклятье над страной...
Но в сути сходились в одном — кто-то другой, другое.
И никто не сказал:
«Я сам».
Когда Создатель произвел на свет человека из ниче­го — то был акт абсолютнейшего бескорыстия, высшего проявления любви. И в силу этой любви человеку была дана свобода, потому что первым и изначальным каче­ством человеческим являлась его принадлежность к Духу. Бог не нуждался в рабах, впрочем, он и в людях не нуж­дался, а скорее, люди нуждались и нуждаются в Боге.
Но тут же возникает вопрос: а что, собственно, такое «свобода»? Если не вдаваться в излишние философство­вания, то можно, опираясь на очевидность и здравый смысл, предположить, что свобода — это, прежде всего, свобода выбора.
Итак, Адам получил возможность выбирать. Но ког­да, воспользовавшись этой возможностью, он принял из рук жены своей плод с древа познания Добра и Зла, то испугался. Чего же испугался Адам? Не наказания ли? Нет, не наказания, потому что о последнем не шла и речь. Страх затмил рассудок его, ибо не прятался бы тогда Адам за кустом от ока всевидящего, для которого не существует преград, ни прозрачных, ни призрачных. Было бы бессмысленно утверждать, что Бог, наподобие подслеповатого и незадачливого дедушки, от которого удрал нашкодивший внук, на самом деле искал свое де­тище, вопрошая: «Адам, где ты?!» Вопрос был адресован Свободному Человеку, несущему ответственность за свой выбор, ибо свобода — это и ответственность.